Не допустить авторитаризма и уничтожить коррупцию!

Исполняющий обязанности президента КР премьер-министр Кыргызской Республики Курманбек БАКИЕВ 30 мая выступил на специальном заседании Постоянного Совета ОБСЕ в Вене.

Г-н Бакиев поблагодарил ОБСЕ и государства-члены Организации за поддержку Кыргызстана в это историческое для его страны время политического, социально-экономического и демократического обновления и помощь в урегулировании политического кризиса, возникшего в первые дни после революционных мартовских событий.

Глава республики поделился своим видением происходящих в Кыргызстане политических процессов, причин смены власти, рассказал о предпринимаемых усилиях нового правительства по стабилизации политической и социально-экономической ситуации в стране. В частности, К. Бакиев сказал следующее.

Как вам известно, 24 марта народ Кыргызстана сместил преж­нюю власть и с согласия парламента передал ее нынешнему правительству. Хочу особо подчеркнуть, что предреволюционная ситуация сформировалась задолго до мартовских событий в нашей стране. Признаки системного политического кризиса стали давать о себе знать еще семь-восемь лет назад.

Именно тогда начался процесс отхода власти от демократических принципов, стала прослеживаться последовательная линия на укрепление авторитаризма, декларативности и псевдодемократии. Предпосылок для революционных преобразований накопилось множество. В первую очередь это недовольство народа Кыргызстана тем, что демократия, делавшая первые шаги в нашем молодом суверенном государстве, в последние годы превратилась из развивающейся в имитационную, а демократические механизмы были фактически демонтированы.

Вся власть сосредоточилась в руках семьи экс-президента страны. Ущемлялись права граждан, гарантированные Конституцией КР. Судебная система, не успев стать независимой, превратилась в послушный инструмент в руках экс-президента и его Администрации. Независимые средства массовой информации подвергались судебным преследованиям со стороны государственных чиновников самого высокого уровня. Свобода мирных митингов, шествий и демонстраций, прописанная в Основном законе, была резко ограничена подзаконными актами.

Недовольство людей вызывали экономические и социальные проблемы, годами не находившие своего решения. Безработица и массовая нищета подтолкнули к выезду за пределы страны сотни тысяч трудовых мигрантов, вынужденных зарабатывать на пропитание в России, Казахстане и других зарубежных странах.

Огромный вред нанесла обществу коррупция в государственных структурах, борьба с которой проводилась только на бумаге. Создавались советы и группы по борьбе с коррупцией, разрабатывались различные концепции, но не предпринималось никаких конкретных и действенных мер. Вся эта бурная деятельность имела целью лишь успокоить тревогу мирового сообщества и стран-доноров, внушить им, что в Кыргызской республике действительно ведется решительное наступление на коррупцию.

На самом деле зарубежная финансовая помощь лишь помогала латать бреши, нанесенные преступным хозяйствованием прежнего руководства нашей страны. Все крупные бюджетообразующие отрасли, такие как производства алкоголя, строительных материалов, табака, сахара, снабжение горюче-смазочными материалами и авиакеросином, находились под контролем семьи экс-президента. Предприятия, юридически оформленные на подставных лиц, преобретались практически вне конкурса по демпинговым ценам и пользовались существенными таможенными и налоговыми льготами. Львиная доля доходов шла мимо бюджета республики в бюджет семьи экс-президента.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения народа, стали парламентские выборы, проходившие в два тура 27 февраля и 13 марта с. г. Против кандидатов от оппозиции прежним руководством страны были заранее выработаны планы по их дискредитации и недопущению в парламент. Фактически все места в однопалатном парламенте загодя были распределены между ставленниками правящего режима и членами возглавляемой дочерью А. Акаева партии “Алга, Кыргызстан!”.

Своего пика противостояние между народом и властью достигло на юге страны. В городе Джалал-Абаде 20 марта с. г. люди захватили здание областной администрации в знак протеста против грязных выборов. Для подавления восставших были брошены силы милиции и спецназа, людей избивали резиновыми дубинками и проводили массовые насильственные аресты. Однако сопротивление народа сломить такими мерами не удалось. К джалалабадцам присоединились жители южной столицы – г. Оша и г. Таласа в северной части страны. А 24 марта оппозиционные политические партии вывели на улицы жителей Бишкека.

Акаевский режим пал в течение 15 минут – столько времени потребовалось демонстрантам, чтобы открыть двери в Дом правительства. В это время президент Акаев и члены его семьи уже покинули пределы страны.

В ночь с 24 на 25 марта собрались старый и новый состав парламента. Народ требовал, чтобы до президентских выборов законодательную власть в стране осущест­влял прежний двухпалатный парламент, поскольку новый был избран с большими нарушениями и не мог считаться легитимным. В результате многочасовых консультаций в целях стабилизации обстановки и преодоления кризиса власти депутаты пришли к консенсусу в пользу сохранения нового состава парламента.

В эту же ночь в городе Бишкек начались погромы и мародерство, спровоцированные прежней властью. Воспользовавшись прежним безвластием и поддавшись на провокации, бесчинствующие группы разграбили магазины, склады, другие торговые предприятия и даже отдельные банки. Пострадали ни в чем не повинные люди, предприниматели и бизнесмены. Малому и среднему предпринимательству был нанесен значительный ущерб.

Благодаря совместным оперативным действиям назначенного в те тревожные часы нового Правительства, общественных объединений и движений, территориальных органов самоуправления, групп молодежи, в кратчайшие сроки в столице удалось навести порядок.

Последовавшие за ними акции по самовольному захвату земли и зданий, штурм судов, проблема городского транспорта – это следствие недоверия народа к прежней власти, накопившихся нерешенных проблем и звенья одной цепи, использованной деструктивными элементами, заинтересованными в создании обстановки нестабильности, конфронтации между жителями различных регионов, национальностей, религиозных конфессий. Посудите сами, разве можно без долж­ной организации вывести одновременно в десятках различных мест в городе и его пригородах около 20 тысяч человек для целенаправленных действий по захвату земли?

Организаторы хотели спровоцировать людей на столкновения с правоохранительными органами, владельцами земельных участков, столкнуть горожан с жителями других регионов. Разве может приехавший в город в поисках заработка простой житель другого региона печатать и распространять листовки провокационного содержания, призывающие к межнациональной розни? Конечно, нет!

У нас есть самые серьезные основания говорить о том, что это был специально организованный план.

Сейчас можно отметить, что самое опасное позади. Обстановка в стране стабилизирована. В нормальном режиме функционируют все органы государственной власти, объекты социальной инфраструктуры, возобновлена экономическая деятельность. Приняты меры по наведению правопорядка и законности, обеспечению без­опасности граждан. Несмотря на непростые обстоятельства, удалось обеспечить макроэкономическую устойчивость, не допустив оттока инвестиций из страны.

К сожалению, в первые тревожные дни нам не удалось предотвратить всплеск иммиграционных настроений у части наших горожан. Понимая щепетильность и важность данного вопроса, Правительство уделяет особое внимание этой проблеме и предпринимает все надлежащие меры по ее решению. Мной были проведены встречи с Руководством ассамблеи народов Кыргызстана и лидерами национальных меньшинств. У нас состоялся открытый теплый разговор, и мы договорились работать совместно в этом направлении.

Хотел бы подчеркнуть, что Правительство предпринимает все необходимые меры для того, чтобы укрепить межнациональное согласие и единство народа Кыргызстана, который на протяжении всей своей древней истории всегда отличался толерантностью и дружелюбием.

Как видите, уважаемые дамы и господа, начинать работу новой власти пришлось в крайне сложных условиях. В короткие сроки было сформировано новое правительство, в него вошли представители различных политических сил страны.

Мы хорошо понимаем, что на новое Правительство возложена большая ответственность за реконструкцию страны, устранение тех причин и условий, которые лежали в основе сложившейся порочной системы. Нам нужен своего рода переходный период, в течение которого мы должны решить четыре главные задачи:

- построить новую архитектуру власти, не допускающую возврата к авторитаризму;

- демонтировать коррупционную систему;

- ввести новую экономическую политику, обеспечивающую новую благоприятную среду для экономического роста;

- ввести на управленческую работу новое поколение молодых высококвалифицированных и честных руководителей и политиков.

Нам нужно сильное демократическое государство и сильное ответственное гражданское общество. Сегодня в обществе уже существует согласие в том, что требует пересмотра конституционная система формирования органов власти в сторону ее большей демократичности, перераспределения полномочий, нового статуса президента и премьер-министра.

Существует также необходимость конституционного закрепления той значительной роли, которую должно играть гражданское общество, и особенно политические партии, в определении и контроле выполнения государственной политики.

Мы должны обеспечить гораздо высокий уровень участия политических партий в формировании парламента и его работы. Надо дать политическим партиям возможность встать на ноги, подготовиться к новой системе выборов и к их новой роли в общественной жизни страны.

Эти и другие вопросы будут решаться в рамках конституционной реформы, для подготовки которой 28 апреля с. г. было созвано Конституционное Совещание, приступившее к выработке рекомендаций. В его состав вошли представители государственных структур, исполнительной и законодательной ветвей власти, всех слоев граждан­ского общества и политических партий.

Нынешняя громоздкая государственная машина должна быть заменена компактной системой исполнительной власти, оказывающей качественные государственные услуги населению. Раздутый государственный аппарат должен быть сокращен. Но не за счет механического увольнения служащих, а за счет кардинального уменьшения функций государственных органов.

Государство должно служить народу, а не народ – государству. Нам надо сделать так, чтобы власть добросовестно выполняла свои функции, за что люди платят налоги. Государственный чиновник не имеет права и не должен игнорировать требования и просьбы людей, это должно быть административно, материально, а в отдельных случаях и уголовно наказуемо.

---

Всякий тоталитаризм обречен

Взгляд французского историка на события в Ферганской долине

Трагические события в Андижане получили в мире весьма противоречивые оценки и отклики. Связано это, скорее всего, с множеством факторов: от геополитических до сугубо внутренних. Кто-то увидел в них сполохи очередной “цветочной революции” на постсоветском пространстве. Другие боязливо узрели там же призрак исламской “заразы”, которой сейчас принято пугать цивилизованный мир. В основном западно-христианский. Третьи сочли произошедшее обычным мятежом людей, задавленных бесправием и нуждой.

Нам, как соседям Узбекистана, очень важно во всех этих оценках найти рациональное зерно, так как это имеет для понимания происходящего в непосредственной близо­с­ти от нашего дома принципиальное значение. Мы живем во взаимообусловленном мире и не можем позволить себе уподобиться страусу, зарывающему голову в песок при первой же опасности.

Понять – значит быть готовым. Поэтому любой трезвый взгляд на события в Андижане вызывает у казахстанской общественности живой интерес. С этих позиций недавняя встреча в дискуссионном клубе “Политон” на тему “Андижанские события: взгляд со стороны” привлекла к себе внимание со стороны политологического и журналистского сообщества нашей страны.

Особенное любопытство вызывало то, что основным докладчиком выступал профессор Высшей школы социальных исследований Винсан Фурнье (Франция). Ученый-историк, несколько послед­них лет проживший в Узбекистане и, соответственно, знающий предмет дискуссии, как говорится, изнутри.

Кроме того, давно известно, что “французский взгляд” на многие проблемы международной жизни всегда отличался от шаблонно-схематических подходов, присущих в целом значительной части общественного мнения западных стран. Да и выслушать мнение вживую значительно интереснее, чем прочитать в газете или в Интернете.

По мнению профессора Фурнье, андижанские события изначально носят явно исторический характер, независимо от того, какие последствия они будут иметь в будущем. И тому есть две основные причины.

Первая – по количеству жертв за краткий промежуток времени в результате репрессий со стороны государства. Такого в Узбекистане не было очень давно, и не только там, если не считать гражданскую войну в Таджикистане в 90-х годах. Но там имелся конфликт между вооруженными сторонами одного общества. Если же подходить к оценке андижанских событий и попытаться найти им аналог в истории самого Узбекистана, то, как считает профессор Фурнье, придется дойти до 30-годов прошлого века.

Вторая причина – в андижанских событиях присутствуют, как выразился профессор, “все пласты исторического факта”. Что под этим подразумевается?

Во-первых, мы в ожидании очередных последствий. Во-вторых, мы все чувствуем, что очень мало знаем о том, что реально произошло на самом деле. В-третьих, несмотря на это, нам всем хочется высказать свое мнение и дать свою оценку.
В-четвертых, нам уже понятно, что основные источники этого события (и устные, и письменные в совокупности) будут доступны нам только через несколько лет. Не ранее, а, может быть, и гораздо позже.

Поэтому, подчеркнул профессор Фурнье, мы имеем налицо все пласты исторического факта. Их анализ требует и времени, и комплекс­ного подхода.

Профессор предложил вниманию собравшихся три взгляда на события в Андижане: восприятие французских СМИ; собственно исторический взгляд; взгляд изнутри (события глазами ташкентцев, с которыми он встречался и беседовал в Париже в разгар событий, и в Алматы, спустя некоторое время).

Характеризуя восприятие французских СМИ, профессор отметил, что первыми диффузировали новости радиоканалы. Причем отреагировали очень быстро: первые просьбы о комментариях профессор получил уже 13 мая утром. Он обратил внимание на то, какая терминология использовалась французскими СМИ, и как она менялась.

13 мая все говорили об андижанских событиях с термином “революция”. Хотя и делался некоторый крен в сторону термина “исламизм”, но слово “революция” доминировало. Причем оно употреблялось в контексте с упоминанием кыргызской и грузинской революций, а также и украинской. Так продолжалось два дня – 13 и 14 мая. И это было характерно и для радио, и для газет.

Но уже с вечера субботы 14 мая, и особенно с утра 15 мая, при рассказе о событиях в Ферганской долине термин “революция” уже поч­ти не употреблялся. По словам профессора, он с интересом наблюдал это. 16 мая с утра телеканалы уже отказались от комментариев профессора Фурнье как эксперта, мотивируя это тем, что ситуация якобы стабилизировалась.

Таким образом, после первых двух бурных информационных дней, основным содержанием которых был тезис о революции, наступил период, который продолжается до сих пор, когда французские СМИ сместили акценты. Теперь они больше делают упор на следующие тезисы: с одной стороны, это исламский фундаментализм, и с другой – экономический кризис в Узбеки­стане и проявление социального недовольства бедноты. Получаются два горизонтальных пласта, на которых и покоится трактовка произошедших событий.

Касательно исторического взгляда на эти события, профессор предложил задаться вопросом: несут ли андижанские события комплекс долгосрочных и краткосрочных факторов? По мнению специалиста, мало кто из наблюдателей во Франции ставил этот вопрос. Здесь профессор сделал молниеносный экскурс в историю, напомнив о событиях 1898 и 1906 годов (имеется в виду, когда в Ферганской долине имели место активные проявления социального недовольства, которые в советской историографии классифицировались как восстания). Нельзя проигнорировать и процессы реисламизации, которые пережил этот регион, начиная с 80-х годов прошлого века, и который совпал с заключительным этапом истории Советского Союза.

Можно ли рассматривать эти события вне специфики Ферганской долины? Ее сутью является высочайшая плотность населения долины и особенно ее аграрной части (в сельской местности она доходит до 500 человек на квадратный километр). В этом отношении здесь уникальная ситуация. Это приводит к жесткой конкуренции на естественные ресурсы. Она была прежде, сохраняется сейчас и продолжает играть определяющую роль в происходящих здесь социально-политических процессах.

Еще один фактор, оказывающий влияние на ситуацию в регионе заключается в том, что в конфигурации узбекской политической правящей элиты очень мало представителей Ферганской долины. В то же время Фергана – это один из самых крупных районов по производству хлопка. Поэтому вырисовывается очевидное противоречие. Играя важную роль в жизни страны, Долина не имеет с этого никаких дивидендов. Могла ли специфика Ферганской долины не отразиться на событиях? Или, иначе говоря, можно ли рассматривать эти события вне регионального контекста? Или наоборот?

Скорее всего, и в первом случае, и во втором вряд ли кто сможет это сделать. Сам профессор Фурнье придерживается позиции, что ре­гио­нальные факторы при анализе ситуации должны обязательно учитываться. Одновременно он предостерег от соблазна утрировать специфику Долины. Также не надо зацикливаться на какой-то одной трактовке событий, например, исламской.

Говоря о взгляде изнутри, профессор Фурнье заметил, что его ощущения в этом плане складывались из бесед с коллегами из Ташкента, которые были во Франции уже после событий, а также в Алматы. Француз отметил, что сами граждане Узбекистана мало знают фактологию этих событий. Гораздо меньше тех, кто черпал информацию, находясь вне пределов Узбекистана. Это объяс­няет­ся информационной блокадой, которую организовали власти.

Беседы с гражданами Узбеки­стана выявили некоторую однотонность их восприятия. Они говорят в основном о двух вещах. Первое – движущей силой этих событий были не только и не столько исламисты. Немаловажную роль сыграло социальное недовольство, порожденное глубоким экономическим кризисом. Второе – но в то же время только исламисты могут так мобилизовать народ.

И об этом однозначно говорили все узбекские собеседники профессора Фурнье. И он видит в этом глубочайшее внутреннее противоречие. Оно заключается в том, что не остается места для допуска, что узбеков нельзя мобилизовать под иными лозунгами, кроме ислам­ских. То есть просто-напросто отметается вероятность мобилизации под социальными или демократическими лозунгами.

Как подчеркнул профессор, его узбекские собеседники не чувствуют этого. Может быть, здесь сказывается некоторый субъективизм, но в итоге налицо то, что есть.

Не подвергая сомнению компе­тент­ность профессора Фурнье, хотели бы заметить, что и в его позиции присутствует некоторый дуализм. С одной стороны, он настаивает на том, что при оценке процессов в Ферганской долине очень важно учитывать ее специфику, а с другой – его удивляет тяготение, пусть и формальное, местного населения в сторону исламистов. Но как же тогда быть с регио­нальной спецификой?

В заключение профессор Фурнье поделился своими наблюдениями по поводу эволюции узбекского общественного мнения с того времени, когда он сам там жил (с 1998 по 2001 год), и летом прошлого года, когда он ездил туда в командировку. Он отметил разительные изменения. Они заключаются в резком росте отрицательного отношения к властям вообще, и к президенту Каримову в частности.

По его словам, подавляющее большинство рядовых граждан видит в Каримове главную причину социально-экономических неурядиц и, соответственно, своих проб­лем. Если раньше схематично это выглядело как “Каримов хороший, а плохое его окружение”, то теперь Каримов становится “главным плохим”. Причем такая позиция выражается независимо от этнической принадлежности – узбеками, русскими, татарами – и возрастной градации. То есть налицо радикализация общественного мнения.

Сама официальная власть своими неуклюжими действиями способствует этому. Двуличие, лицемерие, невысокая мораль власть­предержащих – вот та питательная среда, на которой всходят семена недовольства. Как считает профессор Фурнье, это не та база, на которой могли бы начаться процессы перемен. Первым шагом на этом пути могут быть реальные экономические реформы. Все последующие шаги – это производное.

Последующая дискуссия с участием казахстанских наблюдателей и аналитиков показала, что в позициях сторон есть как точки соприкосновения, так и расхождения в оценке тех или иных моментов.

Например, касаясь пресловутого “внешнего фактора”, профессор Фурнье, в целом не отрицая возможность его существования, призвал не абсолютизировать его и тем более не демонизировать. С его точки зрения гораздо важнее причины внутреннего порядка и побудительные мотивы в стремлении к фундаментальным изменениям. Поскольку между этими факторами существует значительный разрыв, все зависит от субъективной оценки людей, которые будут пытаться анализировать складывающуюся ситуацию.

Но в то же время внешний фактор не может быть базовым в процессах, приводящих к кардинальному реформированию того или иного общества. Поэтому он отрицает возможность прямого вмешательства так называемых “внешних факторов”.

Освещение всей дискуссии потребовало бы очень много времени и свелось бы в основном к изложению мнений отечественных экспертов. Они, как известно, достаточно широко отражены на страницах казахстанских СМИ. Поэтому мы не стали останавливаться на них подробно.

Состоявшийся обмен мнениями еще раз подтвердил старую истину о том, что жизнь гораздо сложнее самых замысловатых схем и теоретических конструкций. И андижанские события в этом плане не исключение. Но один вывод можно сделать однозначно: тотальное подавление стремления людей к лучшей доле не может продолжаться бесконечно. Да, люди могут бояться и из страха терпеть. Но рано или поздно недовольство начнет прорываться наружу. И тогда могут начаться неудержимые процессы.

Позиция западных СМИ будет зависеть от того, какой фактор окажется ключевым. Если это будет исламский фактор, то не исключено, что позиция западного общественного мнения, а значит и соответствующих правительств, будет более терпимой по поводу возможных репрессивных мер по отношению к проявлению недовольства. Поэтому анализ западноевропей­ских СМИ будет играть важную роль для понимания происходящих в Центральной Азии процессов общественным мнением этих стран.

Кенже ТАТИЛЯ