Гармония духа Герольда Бельгера

Большому другу нашей газеты, лауреату Президентской премии мира и духовного согласия, заслуженному работнику культуры Казахстана, кавалеру ордена “Парасат”, писателю и переводчику Герольду Б ельгеру исполнилось 70 лет.

С точки зрения молодых это, наверное, уже патриарший возраст, а если судить по меркам руководителей советской эпохи, 70 лет – время расцвета, во всяком случае, для политика. Но в любом случае, это рубеж, после которого жизнь переходит в новое качество, позволяя как бы приподняться над суетой и взглянуть на пережитое с высоты прожитых лет. И не просто взглянуть, а понять то, что когда-то не было понято, осмыслить то, что сложно было принять в молодом возрасте.

Скажем, насильственную выселку в казахские степи семьи сельского фельдшера чистопородного немца Карла Федоровича Бельгера, предки которого приехали в Россию еще во времена, когда Петр Великий прорубил окно в Европу. Следуя печально известному Указу от 28 августа 1941 года “О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья”, более чем двухмиллионный народ – немцы Поволжья, Украины, Кавказа, Крыма, Сибири, Москвы, Ленинграда – “в одночасье были выселены, оболганы, оклеветаны, отлучены от родного языка и культуры, отправлены в ссылку, в концлагеря, в труд­армию, сознательно истреблены, унижены различными ограничениями”.

Вероятно, поэтому для писателя Герольда Бельгера одной из главных тем его творчества стала тема родины. “Мои герои, депортированные и ссыльные немцы, люди искалеченной судьбы, взрослые и малые, постоянно и настойчиво рассуждают на тему: что такое родина, где наша родина, есть ли у нас вообще родина? Или мы вечные скитальцы, изгои, бездомные, неприкаянные на этой земле?” И в своих книгах, статьях, многочисленных выступлениях он пытается найти ответы на такие “вечные”, шекспировского масштаба вопросы.

Из своих 70 лет более 60 Герольд Бельгер живет на земле Казахстана. “Мне еще не было полных семи лет, как я очутился в казахском ауле на берегу Есиля –Ишима, – рассказывал Герольд Карлович.– С того времени и начинается отсчет моей сознательной жизни. Река Есиль, прибрежный тугай, перелески, березовые колки, ковыльная степь, простор, бураны и ливни благодатного северного Казахстана я воспринял как родное, как нечто изначальное. Они вошли в мое сознание, в мою плоть. Вся моя жизнь, творчество, думы, дела, надежды связаны с Казахстаном. Я ему никогда не изменял. И, надеюсь, этого ужене случится”.

И действительно, Герольд Бельгер без труда мог бы сменить нашу политически сложную и материально не очень хорошо устроенную жизнь на житье в сытой и по-европейски обустроенной Германии, благо родственников и знакомых в дальнем зарубежье у него предостаточно. Но, странное дело, он не спешит оставить не всегда благосклонное к нему нынешнее отечество и отправиться в исторически родной ему фатерлянд.

И в этом Герольд Карлович, как мне кажется, удивительно точно вписывается в уже ставшее достоянием истории понятие “советский человек”, в том плане, что для советских людей при всех их недостатках главным было все-таки идейное начало, а слово “родина” – не абстрактным набором звуков, а вполне конкретным содержанием, за которое в тяжелые для страны времена, не раздумывая, отдавали жизни.

В одной из наших с ним бесед Герольд Карлович сказал: “К великому сожалению, чувство родины, чувство привязанности к родной земле ныне приглушается, притупляется, разжижается, а то и опошляется. Но без родины, без этого ощущения родины жизнь обессмысливается”. Жизнь самого Герольда Бельгера осмысленна на все сто процентов. Он из породы тех людей, которые живут “по гамбургскому счету”, ни при каких обстоятельствах не вступая в сделку со своей совестью.

Может, поэтому Герольд Карлович не рвется в политику. “Я был депутатом Верховного Совета 13-го созыва, объявленного позже нелегитимным. С того времени, с 1995 года, я плохо понимаю, что у нас легитимно, а что не легитимно. Мне представляется, что нелегитимного у нашей власти все же больше. Если быть строго логичным, то надо признать легитимными и воровство, и коррупцию, и подлость, и интриги, игру в поддавки, и неуемное стремление обжулить, одурачить, околпачить народ и посадить всех голым задом на такыр.

А вот все остальное – порядочность, благородство, иман-совесть, добродетель, милосердие – у нас ныне является нелегитимным ”.

Он всегда трезво оценивал и оценивает действительность. Скажем, те же выборы. “Наши выборы – это фикция, и об этом все знают. Просто трюкачество, фокусничество. Результат их заранее известен. Он определяется в высоких кабинетах. Поэтому к демократии мы идем очень сложным путем. Да еще и настаиваем порой, что у нас специфическая демократия. С эдакой спецификой мы можем отстать от цивилизации на веки вечные”.

Нынешних казахстанских немцев Бельгер называет “выпавшими из гнезда, отставшими от стаи”, имеющими весьма отдаленное отношение к немецкой культуре. “В общем, Иоганны и Гансы... родства не помнящие”. В отличие от них он свое родство помнит.

Одна из его книг, вышедшая в прошлом году, “Карл Бельгер – мой отец”, открывается фрагментом родословного древа династии Бельгеров, с немецкой тщательностью и педантичностью составленного Герольдом Карловичем.

Он – единственный казахстанский немец, который в совершенстве владеет не только немецким, но и казахским, и русским языками. Причем в знании тонкостей казахского языка ему мало найдется соперников. Прочитайте его удивительно поэтический очерк-эссе “Гете и Абай”, и вы поймете, почему, например, Бельгер в отличие от некоторых наших современников, считающих себя знатоками родного языка, никогда бы не стал судиться из-за того, что русскоязычные издания позволяют себе называть нашу южную столицу вместо нынешнего официального “Алматы” по-старому “Алма-Ата”. Бельгер слишком умен и слишком интеллигентен, чтобы опускаться до столь меркантильных, а главное, не совсем грамотных с лингвистической точки зрения разборок.

Человек широкой культуры, он понимает, что не надо бояться русского языка — языка Пушкина, Льва Толстого, Тургенева, Бунина, “без этого ни один современный человек, если он причисляет себя к культурным, просто не полноценен”. В то же время Герольд Карлович вполне осознает, что в нашем обществе язык стал не столько средством общения, сколько чистой политикой. “Языком стали торговать, им стали размахивать, как дубинкой, все, даже те, кто по-казахски и два слова толком связать не может”. И это, по его мнению, недопустимо. “Не надо сразу лезть в бутылку, обижаться. Русским надо всегда помнить, что за их спиной стоит могучая нетленная русская культура. И с ней не пропадешь. Ну а я всегда чувствую, что за моей спиной стоят Гегель, Гете, Шиллер, с ними я тоже не пропаду. Если я знаю казахский язык — это мое богатство. Я думаю так: я уже более 60 лет живу в Казахстане, знаю и люблю казахский язык, я уважаю казахов, но и вы, будьте добры, уважайте меня. Вот на этом и надо строить отношения”.

Его судьба – книги. Ведь писательство – это такая штука, которая не знает возрастных ограничений. Опубликованы сотни статей, переведено огромное количество казахской прозы, издано порядка десяти своих книг. “Пять рукописей – в столе, авось, когда-нибудь выйдут, ведь сказано: “Рукописи не горят”. Готовлю к изданию роман “Туюк су”. Хочется мне еще подготовить к изданию дневники. Я даже придумал им название – “Тень дней минувших”. Льщу себя надеждой, что на уровне своего личного опыта как-то запечатлел тень прошлого. У казахов есть поговорка – “У прошедшего дня нет следа”. Я с этим категорически не согласен. Считаю, у прошлого дня обязательно есть след! И о том следует помнить. Ибо без прошлого – аксиома! – и будущего нет”.

Герольд Бельгер действительно запечатлел не только “тень прошлого”, явь настоящего, но и пророчески сумел заглянуть в будущее. А этим даром, как известно, обладают лишь избранные, “поцелованные Богом”.

Елена БРУСИЛОВСКАЯ