Председатель правления “Наурыз банка”
Оразалы ЕРЖАНОВ: я скажу все!

В редакцию позвонил председатель правления “Наурыз банка” Оразалы ЕРЖАНОВ и попросил приехать к нему в Москву для интервью. Отказать такому известному финансисту, который занимал посты зампреда Нацбанка, вице-министра финансов, директора департамента Госимущества и приватизации, руководил госкомпанией, мы посчитали себя не вправе. Тем более что мы еще год назад безуспешно пытались взять у него интервью, после того как депутат ТОХТАСЫНОВ зачитал в парламенте его письмо президенту. В этом письме рассказывалось о том, что на него оказывается беспрецедентное давление со стороны руководителя Администрации президента.

Реакция заинтересованных лиц тогда не заставила себя ждать. Во многих СМИ, начиная с официальной “Казправды”, главные фигуранты письма решительно опровергали все в нем описанное. Чест­но говоря, после столь решительной отповеди у нас даже появились сомнения: а был ли мальчик? И только его предполагаемый автор не спешил ни подтвердить, ни опровергнуть существование письма. И вот, наконец, нам предоставилась возможность получить информацию из первых рук.

- То, что было в письме, – абсолютная правда. Это я его написал. Я готов рассказать всю историю...

- Почему же вы в прошлом году не пошли до конца?

- Я вам расскажу, как все было, и вы поймете, почему я молчал в прошлом году. Все началось в конце 2000 года. Я тогда работал в КЕГОК первым вице-президентом, у меня состоялась встреча с одним известным человеком, очень близким к высшим кругам страны. Он занимался нефтью, работал в спецслужбах. Назовем его Партнер (его фамилию я пока называть не хочу).

Он сказал, что выкупает Казагропромбанк, который тогда был в режиме консервации, и предложил мне должность председателя правления. Я ответил, что вопрос серьезный – нужны значительные инвестиции и солидная клиентура. Мне было сказано: будут вкладываться 25 миллионов долларов и основным клиентом будет “Казахойл”. Но так как я не мог проверить у них наличие денег – выписки со счетов, что деньги имеются, – я предложил им пойти к Марченко (в то время председатель Национального банка РК.– М. А.). Вы, говорю, у него в кабинете подтвердите, что у вас есть эти деньги, и после этого я готов буду двигаться. Плюс к этому на банке висел долг по займу Азиатского банка развития на сумму 16 с лишним миллионов долларов. Я спросил: а что с этим? Они сказали, что мы это решим. При условии, что “зайдем” в банк, этот долг будет переведен на министерство финансов.

- Это как?

- Это означало, что этот заем Азиатского банка должно погасить государство. Агропромбанк получил этот кредит, раздал деньги фермерам под закупку оборудования, кредиты возвращены не были. Но мне пообещали, что очистят банк от этих долгов... Потом мы зашли к Марченко, и он написал письмо президенту и премьер-министру о том, что для оздоровления банка нужно 16 миллионов долларов перевести на министерство финансов – чтобы очистить банк, сделать принудительный выкуп акций и продать новому инвестору, который поставит банк на ноги. Разговор у Марченко состоялся в ноябре, а в период с декабря по январь 2001 года появилось постановление правительства, решение, что на Минфин все передается. Тогда Токаев был премьером... Подходит время, когда надо платить деньги, “заходить” в банк. Я сказал будущим владельцам банка: ребята, вот номер спецсчета в Нацбанке, туда нужно перевести деньги. День жду, два, неделю... Я уже подобрал команду, люди были не с улицы, все сидели на хороших местах. Но процесс затянулся. Мы, говорят, все деньги запустили в проект, пока выйдут, нужно время. А тут и Нацбанк торопит, и правительство издало постановление. Тогда пришлось эти деньги занять, я тоже этому помог. Деньги взяли с условием, что через неделю-две, когда банк начнет работать, деньги вернут, так как консорциум инвесторов банка перечислит свои деньги. Таким образом, деньги заняли... Если бы На­цио­нальный банк был жестче, они бы увидели, откуда деньги, что это не собственные деньги, что банк запускать нельзя.

Партнер сказал мне:
будем молиться – деньги и появятся...

- Но вы-то тогда не очень хотели, чтобы Нацбанк это увидел?

- Тут дело не во мне. Это вопрос между акционерами и Нацбанком. Но люди заходили к Марченко, говорили, что у них есть деньги. Уровень-то был очень высокий. Состоялось прямое обращение Марченко к президенту. Инвесторы встречались с премьер-министром, заходили к министру финансов. Убедить министерство финансов принять на себя долг перед АБР было очень нелегко. Меня, кстати, это очень сильно удивило.

- Что вас удивило?

- То, что Минфин дал согласие на то, чтобы погасить заем АБР из бюджета. Я просто знаю, как незадолго до того министерство отчаянно боролось при определении схемы погашения сомнительного государственного долга перед компанией “Росконтракт”. Короче, они заняли деньги, внесли на спецсчет, потом эти деньги получили обратно в виде кредита под свои бизнес-проекты. Я понимал, что эти деньги уйдут к тем людям, кто их занял акционерам, и ждал, когда придут настоящие деньги. Но деньги в течение года не поступили, и так было положено начало “воздушным” кредитам в портфеле банка, которые впоследствии менеджерам банка не раз пришлось перекредитовывать. В конце декабря 2001 года у меня был тяжелый разговор с Партнером. Так нельзя – обещали деньги поставить, надо выполнять. Меня удивила его реакция. Он сказал: давай в мечеть сходим. Я спросил: зачем? Он говорит: будем вместе молиться, вдруг деньги появятся. Я сказал: Партнер, я слишком взрослый, чтобы верить в такие чудеса.

Финансы любят тишину.
Поэтому я и молчал

- А банк в это время уже работал?

- Да. Мы объявили, что пришли новые инвесторы, пошла клиентура, но на самом деле был мыльный пузырь. Год я прождал деньги... Я попросил Партнера, чтобы он утром дал мне ответ, будут деньги или нет. Ответ был отрицательным.

- Что вы тогда предприняли?

- Я поехал к Колпакову, который был тогда заместителем председателя Нацбанка. Кстати, когда мы “зашли” в банк, начали копаться, выяснили, что Нацбанк скрыл убытки прошлых лет – на сумму около двух миллиардов тенге. Нам продали банк, не сказав об этом. Мы начали работать 21 марта 2001 года, в феврале были подписаны все бумаги. Если бы Нацбанк не скрыл эти убытки, банк не имел права возобновлять работу! Нацбанк был обязан не допустить этого. Я думаю, что Национальный банк тогда умышленно ввел всех в заблуждение: правительство, президента. Я об этом неоднократно писал Григорию Марченко, после чего он перестал со мной встречаться. По его словам, для оздоровления банка было достаточно всего 12 миллионов долларов США.

Так вот, после разговора с Партнером мне пришлось поехать к Колпакову. Колпаков после обсуждения с Марченко мне сказал: давайте держитесь, мы вам поможем. Мол, не надо делать громких заявлений, потому что это осложнит ситуацию, а ситуация тогда была непростая – был политический кризис, связанный с появлением ДВК.

- И вы промолчали?

- Финансы любят тишину. И с этим связано прошлогоднее молчание, почему ситуация и не получила развития.

10 млн. долларов поступили на счет офшора

- А что произошло после того, как вы поняли, что денег от Партнера не дождетесь?

- Мне пришлось создавать компанию “Наурыз-холдинг”, забирать у Партнера его долю, какие-то деньги мы привлекли. В феврале 2002 года, когда поменялось правительство, ко мне пришел Александр Машкевич и говорит: вот мне сказал Марченко, что Партнер из банка ушел, и предложил стать акционером банка, спросил, как я смотрю на это. Я ответил: положительно. Ведь Евразийская группа – это огромные предприятия, много работающих, большие обороты – любой банк можно поднять. Говорю: давайте. Они сказали, что им надо согласовать наверху. Потом я встретил Патоха Шодиева в Астане, и мы все согласовали. Мы вместе с ним зашли к премьер-министру Тасмагамбетову, которого определили куратором этого проекта. “Евразийцы” поставили свое условие: у них стоял вопрос о приватизации госдоли в “Алюминии Казахстана”, и они связали свое участие в банке с решением этого вопроса. Тендер был намечен на февраль 2002 года, потом его перенесли на март, потом на апрель, а потом это все зависло. В конце апреля я позвонил Тасмагамбетову в приемную, меня соединили. Я говорю: “Уважаемый Имеке, возникла вот такая ситуация. Если наверху эту схему одобрили, я не могу принять самостоятельное решение – политическая составляющая этого проекта слишком большая. Вы мне скажите: как двигаться? Эти ребята, работа с которыми была одобрена, связали это решение с приватизацией госдоли и выжидают. Но банк не может ждать, нужно его капитализировать, привлекать клиентуру, надо работать”. 30 апреля мне позвонили из приемной премьера и сказали, что надо быть в Астане. 1 мая я прилетел. Мы встретились в кабинете премьера, на встрече присутствовал Ерлан Атамкулов (президент “Казахстан темир жолы”. – М. А.). Премьер сказал, что у “евразийцев” не получается и что он нашел мне инвестора – Ерлана Атамкулова. Он даст 25 миллионов долларов, и акции на эту сумму будут распределены между ними поровну. Они пообещали до 9 мая 10 миллионов долларов, до конца мая – еще 15 миллионов. Я спросил: кто будет акционером? Потому что в банк “зайти”– это в Казахстане очень и очень сложно. Отчетность акционера разворачивают, как говорится, до седьмого колена. У них такой конторы, которая может стать акционером банка, не оказалось. Они спросили: может ли моя компания “Наурыз-холдинг” через себя пропустить 10 миллионов? Я сказал: “Десять миллионов мы можем через себя пропустить, больше - нет. Потом найдем юридическую форму, чтобы эти десять миллионов переписать на ваши компании”. На этом и договорились. Мы сделали дополнительный проспект эмиссии акций, в Нацбанке все согласовали. Я вернулся в Алматы. Меня к себе вызвал Марченко и говорит: мне звонил Тасмагамбетов и сказал, мол, ты этот банк не души, мы деньги дадим. Марченко спросил: ты не знаешь, кто это - мы? Я посоветовал Марченко спросить об этом у премьера, и на этом мы расстались. Нацбанк зарегистрировал проспект эмиссии,
и в начале июня мы получили 10 миллионов.

Кстати, после того как мы договорились о том, что Тасмагамбетов и Атамкулов станут акционерами, состоялась передача долга по займу Азиатского банка Агропромбанку в Минфин. Хотя постановление и было принято Токаевым, передача долга в Минфин состоялась только после того, как Тасмагамбетов стал премьер-министром. Я писал письмо на его имя о том, чтобы эти долги забрали из банка.

- А наличные, как говорилось в письме, были?

- Да. Деньги поступили на счет нашего кипрского офшора, который мы открыли специально для этой операции. После того как деньги обналичили, их внесли в банк.

- От кого поступили деньги?

- Деньги были предоставлены одним турецким бизнесменом под гарантии группы компаний “Рахат”. В этой гарантии, в частности, говорилось, что возврат денег будет осуществлен путем предоставления услуг по железнодорожным перевозкам.

Я понял,
что Тасмагамбетова не устраиваю

- А остальная сумма?

- Других поступлений не было. Я начал спрашивать Атамкулова: где еще 15 миллионов? Мне говорят: завтра, послезавтра, через неделю, две – вопрос затягивается. Потом меня пригласил Тасмагамбетов и сказал, что он сделал предложение группе “Аксесс Индастриз”, не возражаю ли я, если они станут акционерами и возьмут 25 процентов акций? Я сказал, что для меня главное – поднять банк, привлечь деньги, буду работать с любым серьезным инвестором. После этого я встретился с Карпуховичем – менеджером “Аксесса” по Казахстану, и мы договорились о том, что Карпухович пришлет аудиторов. Аудиторы все проверили. Аксессовцы после проверки сказали: “Действительно банк хороший, представляет определенный бизнес-интерес, как только будет команда сверху, мы “зайдем”. Но и этот процесс затянулся. Параллельно с этим Тасмагамбетов стал предпринимать усилия, чтобы меня из банка убрать. То мне предложили возглавить Агентство по госзакупкам, то Антимонопольное агентство. Я поблагодарил Тасмагамбетова за все предложения, но сказал, что на госслужбу не пойду. Дело в том, что по состоянию здоровья я должен был пройти серию медицинских операций. С какой госслужбы можно уехать на месяц-два на операцию в Америку? Потом я понял, что Тасмагамбетова не устраиваю.

- Почему?

- 18 февраля 2003 года президент приехал в Москву на открытие Года Казахстана в России, его сопровождал Карим Масимов. И как мне потом сказали, Карпухович якобы подошел к Масимову и сказал, что Имангали предложил ему стать акционером “Наурыз банка”. Мол, давай вместе “зайдем” (то есть станем акционерами банка. – М. А)? Карим очень осторожный человек. Он сказал: нет, спасибо за предложение, но я давно ушел из бизнеса и госслужбу с бизнесом смешивать не собираюсь. Я узнал об этом позже. Мне позвонил Тасмагамбетов и устроил скандал: что вы там за игру затеяли с Масимовым за моей спиной, мол, подставляете меня и т.д. У Тасмагамбетова с Масимовым были, мягко говоря, непростые отношения. Я приехал в Астану для объяснений. Я сказал Тасмагамбетову: Имеке, кроме вас, кроме тех, с кем вы мне сказали работать, кто будет акционерами – Атамкуловым и другими, я ни с кем переговоров не вел. Вы спросите у своего друга Сергея Карпуховича, как было дело. Если вас кто-то подставил, так вот он, этот человек. Я за него на себя ответственность за эти переговоры взять не могу. Тогда он сказал: чувствую, что у нас ничего не получится, давай возвращай эти десять миллионов, и на этом закроем вопрос.

Я уехал в Алматы, мне позвонил Атамкулов и предложил встретиться. Когда мы встретились, он сказал, что, мол, Имеке погорячился, этого не надо делать, все останется по-прежнему. Он сказал, что, возможно, в состав акционеров банка войдут представители Евразийской группы, может быть, “Аксесс Индастриз”, компании, представляющие Атамкулова и Тасмагамбетова, и “Наурыз-холдинг”.

Я сказал: хорошо, определяйтесь. Через неделю мы еще раз встретились. Но мне уже надо было ехать на операцию. Мне сказали: езжай, пока вернешься, мы все согласуем, кто “зайдет” в банк. Я улетел в Америку. Пока там был, Тасмагамбетов ушел в отставку. На следующий же день мне звонит в Америку Атамкулов и говорит, чтобы я срочно переписал эти 10 миллионов на “Алматыкурылыс”.

- Ермегияеву?

- Не могу утверждать – речь шла о компании “Алматыкурылыс”. Я говорю: вы же должны были эти 10 миллионов поделить пополам. Поэтому, чтобы переписать эти деньги, мне нужно, чтобы Тасмагамбетов мне сам об этом сказал. “Хорошо, – говорит Атамкулов, – он тебе позвонит”. Но звонка не было. В общем, это все “зависло”.

- Как вы можете подтвердить ваши слова?

- Есть гарантия группы “Рахат”, выданная турецкому предпринимателю. Есть платежка на офшорную компанию. Есть еще бумаги. Когда в банк “заходил” Партнер, то он это делал через разные компании, с конкретными учредителями. По всем участникам этой истории у меня есть документы.

Тасмагамбетов допустил некорректную фразу, и мы чуть
не подрались

- В каком состоянии был банк на тот момент?

- Банк нормально работал. Была неопределенность в отношениях с потенциальными акционерами. И в таком режиме мы дожили до конца 2003 года. Потом я сказал Атамкулову, что нужно решить: либо вы акции себе переписываете, либо, если хотите забрать деньгами, тогда нужно помогать банку, чтобы я смог отработать эти деньги. Мы обслуживали КТЖ еще до Атамкулова. Почти 50 процентов от их оборота проходило через банк. В некоторых регионах, кроме нашего банка, никто не мог обслужить КТЖ. Но в конце 2003 года Атамкулов распорядился вывести все обороты КТЖ из банка. Я ему говорю: “Что вы делаете? Я вашу логику не пойму: вроде мы договаривались о партнерстве?” Он мне ответил, что ему все равно, что он свою долю забрал, а, дескать, с Тасмагамбетовым разбирайся сам. В то время Тасмагамбетов уже не был премьером, но еще не стал главой Администрации президента. Я улетел в Америку на очередную операцию. Когда вернулся, Тасмагамбетов уже возглавил Администрацию президента. Встретились мы втроем: я, Атамкулов и Тасмагамбетов в кабинете у последнего. Тасмагамбетов говорит: вот тебе две недели сроку и чтобы 10 миллионов долларов были наличными на этом столе. Я сказал: Имеке, я не готов по такому пути двигаться, потому что эти 10 миллионов вытащить означает, что банк грохнется, а я сяду в тюрьму. Я этого не хочу. Или забирайте акции, или давайте искать другой путь. Вы мне поможете по бизнесу, а я отработаю эти деньги, погашая их по графику, который мы вместе составим. Но он не стал рассматривать ни один из вариантов. Потом он допустил одну некорректную фразу, и мы чуть не подрались. Я никому не позволю меня материть, затрагивая моих близких. За такие слова можно получить ответ. Я попросил его успокоиться и вернулся в Алматы. И понеслось... Проверка Агентства финансового надзора, проверка налоговой, Генеральной прокуратуры, городской прокуратуры...

Я не мог просто вытащить деньги из банка - это прямая дорога в тюрьму

- Когда это было?

- В 2004 году. После серии проверок мне сказали, что нужно приехать в Генеральную прокуратуру. Я приехал. На беседу со мной пришли два сотрудника Генпрокуратуры и Атамкулов. Мне говорят: надо вернуть 10 миллионов. Я им сказал: я ни у кого денег не занимал. Люди приняли для себя инвестиционное решение. Моя единственная ошибка – я решил пропустить деньги через нашу компанию. И то мы договаривались, что это временно. Они сами подберут мне компанию, которая будет соответствовать требованиям законодательства, и переоформим все эти акции. Пожалуйста, найдите нормальную компанию – и акции на сумму 10 миллионов на нее перепишем.

- А на кого акции были записаны?

- На “Наурыз-холдинг”. Я не могу просто вытащить деньги из банка – это прямая дорога в тюрьму. Но они стали грубо, жестко давить, сказали: или отдай, или у тебя будут крупные неприятности. Не прекращающиеся проверки со всех сторон парализовали деятельность банка, давление при этом только усиливалось. На ровном месте прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Мои неоднократные попытки лично встретиться с Имангали Тасмагамбетовым, с тем чтобы воззвать к голосу разума, успехом не увенчались. В сложившейся ситуации единственной инстанцией, способной положить конец чиновничьему произволу, был президент. Я обратился к

одному высокопоставленному человеку, рассказал о том, что происходит, и попросил, чтобы он довел это дело до президента. Этот человек попросил меня изложить все на бумаге. Я так и сделал, написал письмо на имя президента и передал ему. У меня не было намерения устроить публичный скандал. В это время ситуация накалялась. Узнав, что уже планируются аресты, я вылетел в Астану в надежде все-таки договориться с Тасмагамбетовым. По прилету в Астану мне позвонил депутат Алибаев и пригласил к себе. К моему великому удивлению, он показал мне копию моего письма и сказал, что хочет озвучить его в парламенте. Я сказал, что если он горит желанием мне помочь, то прошу не предавать огласке это письмо, тем более что речь идет о копии. Если дело дойдет до ареста, то тогда, в крайнем случае, я обращусь к вам за помощью. На мои слова о том, что я к нему не обращался и не знаю, как к нему попало письмо, он мне продемонстрировал оригинал письма. Я хотел забрать у него это письмо, но Алибаев мне его не отдал.

Пожалел, что Родина такая большая: я не знал, доеду ли до границы

- В то же время я искал возможность договориться с Тасмагамбетовым. В ночь со вторника на среду один человек должен был поговорить с Тасмагамбетовым. Утром посредник сказал мне, что все, больше давления на банк не будет, что какое-то нормальное решение будет найдено. Я разговаривал с посредником в холле отеля “Интерконтиненталь”, поднялся в номер, и тут мне звонят и сообщают, что депутат Тохтасынов зачитал мое письмо в парламенте. Я понимал, что ситуация стала очень опасной, и не знал, чем это может закончиться. Стало ясно, что этот скандал дойдет до президента. Я понимал, что есть опасность физического устранения: кто-то не захочет, чтобы стали известны подробности, о которых я сегодня вам рассказываю. Я вышел из отеля, сел в машину и рванул на российскую границу, в сторону Омска. Единственный раз в жизни пожалел, что наша Родина такая большая: я не знал, доеду ли до границы. Пока ехал, телефон не умолкал. Генеральный прокурор умолял меня приехать к нему: этот скандал никому не нужен. Я ему сказал: я в Астане спрятался, надо сутки пересидеть... Той ночью я пересек границу, из Омска вылетел в Москву.

- А что было дальше?

- Мои оппоненты стали говорить, что мне надо приехать и подать в суд на Тохтасынова за клевету. Я им говорю: вы, наверное, хотите еще больше шума, после чего они от этой идеи отказались. Потом я улетел из Москвы в Португалию. Пока был за границей, мне стали звонить разные люди, которые говорили, что мне не стоит возвращаться в Алматы. Я так полагаю, что это были противники Тасмагамбетова из окружения президента.

Мне предложили “политическую крышу” за 60 процентов акций банка

- То есть вы попали в политическую мясорубку?

- Сам того не желая. Тем не менее я вернулся. Когда разразился скандал, меня почему-то не вызвали в Агентство по финансовому надзору, не стали проверять достоверность изложенных в письме фактов. Роль агентства в этой истории мне не совсем понятна...

Я тогда не собирался играть на чьей-либо стороне. Мне было важно сохранить банк. Меня вызвали на встречу в Астану. На встрече, состоявшейся в доме Атамкулова, были сотрудник Генпрокуратуры, сотрудник Администрации президента и сам Атамкулов. Первое, что они хотели, – чтобы я подписал текст интервью в “Экспресс К”, в котором я говорю о том, как глубоко возмущен наглой, чудовищной ложью депутата Тохтасынова, и что все опровергаю. Я сказал, что подписывать этого не буду. Второе, они хотели, чтобы я выступил с опровержением на заседании парламента. Я и на это ответил отказом. Третье - деньги. Я повторил им то же, что и раньше. Они сказали: хорошо, мы найдем компанию, на которую можно переписать акции банка. Через неделю мы встретились с Атамкуловым, он назвал какую-то австрийскую компанию. Я сказал, что это невозможно. Через неделю-две они поняли, что это действительно не допускается нашим законодательством. Тогда они предложили подписать график погашения, что я и сделал. Но я им сказал, что они должны понимать, что без их помощи банк не справится с этим графиком, который был подписан между австрийской компанией и нашим офшором. Через некоторое время я узнаю, что Тасмагамбетов запросил перечень госкомпаний, которые держали депозиты в нашем банке. Потом было мягкое предложение оставить банк, мол, они сами разберутся, а иначе в покое не оставят. Я отказался. Отдать им в руки банк, когда они летом на ровном месте возбудили против меня уголовное дело? Продать третьей нейтральной стороне – пожалуйста. За это время возникли еще кое-какие потенциальные партнеры. Одна юная девушка хотела забрать 51 процент акций и обещала решить все проблемы... Впрочем, об этом я расскажу как-нибудь потом... А другая дама, более зрелого возраста, попросила даже 60 процентов за роль “политической крыши”. Я сказал, что это чересчур.

- Кто это был?

- Пока я не готов назвать ее имя, но, возможно, время придет...

...И тогда наступило отчаяние

В конце прошлого года все государственные компании из банка ушли. Почти одновременно потребовали вернуть деньги. Такое не может случиться спонтанно. Любой банк завалится, если из него клиенты начнут хором забирать деньги. Заемщики стали отказываться возвращать кредиты... И агентство объявило о введении режима консервации. Сразу объявили о “дыре” в 50 миллионов долларов. Откуда они взяли эту цифру, я не знаю. Но все мои попытки привести инвестора как-то разбивались. Когда мы “Внеш­торгбанк” заявили, казахстанская сторона сразу стала требовать от россиян: дайте в такой-то срок ответ, “заходите” ли вы в банк или нет. Люди из “Внеш­торгбанка” мне говорят: “Не можем понять, у кого проблемы – у нас или у казахов? Мы понимаем, если нас просить будут, а нам какие-то требования предъявляют”. Я понял, что это затягивается, и нашел человека, который был готов от себя внести 52 миллиона долларов. Агентство вернуло это письмо, даже не рассматривая... Человек ушел. Потом я нашел российскую группу. И опять без толку... Тогда наступило отчаяние... Сейчас один мой заместитель арестован, арест грозит еще нескольким работникам банка. Их обвиняют в хищении денег путем мошенничества. Хотя никто ничего не похищал, а речь идет о “воздушных” кредитах, которые образовались в бытность Партнера акционером банка. Поэтому я был вынужден обратиться к вам в редакцию. Все попытки объяснить, что “дырка” в банке образовалась благодаря Партнеру, что он “завел” воздух в банк, что были убытки прошлых лет оказались безуспешны: стоит какая-то стена, никто ничего не хочет слышать...

Они говорят:
не отдадите
10 миллионов долларов – кончим. Вот это страшно

Я не хочу говорить о политике, но мне кажется, что от этого не уйдешь. Тот же заем АБР, который передали министерству финансов. Я разбирался с этим. То, как этот заем использовали, – отдельная тема. Тома уголовных дел можно написать. Я отправил письма в Нацбанк, в Минфин – никто с этим разбираться не стал. Бюджет просто кинули на 16 миллионов долларов – и тишина. Никто – ни Нацбанк, ни Минфин, ни родная прокуратура – никто пальцем не пошевелил. Мое дело – частное дело между мной, Атамкуловым и Тасмагамбетовым. Но оно разбирается в Генпрокуратуре, в нем принимают участие сотрудники Администрации президента... Мне этого не понять. К нам же в банк никто не приходит, не спрашивает, как были использованы эти 16 миллионов государственных денег? Вместо этого говорят: не отдадите 10 миллионов – кончим. Вот это страшно.

Марат АСИПОВ,
газета “Время”,
30 июня 2005 г.

---

Будет сидеть – судья сказал!

Канадский гражданин продолжает находиться в “обезьяннике”

В прошлую пятницу решалась судьба гражданина Канады Адониса ДЕРБАСА, о судьбе которого мы рассказали в прошлом номере газеты “Эпоха”. Судья Алматинского горсуда Марлен ЗИ-МАНОВ оставил решение нижестоящей инстанции без изменения и не принял во внимание официальную ноту канадско-го посольства.

Мирас НУРМУХАНБЕТОВ

Все злоключения канадца в Казахстане, по его же видению, начались сразу после того, как он обнаружил себя в списках учредителей не принадлежащих ему фирм и громогласно отказался от такого сомнительного владения предприятиями, некоторые их которых предположительно входят в “холдинг Семьи”.

Но не их принадлежность близким к действующему пока президенту людей заставила
г-на Дербаса поднять шум и заявить о своей непричастности к прибыльным фирмам, а тот факт, что через них за рубеж и обратно кочевали крупные суммы денег. Причем на некоторых финансовых документах стоит его личная подпись, разумеется, подделанная.

Если об этих денежных переводах (только в одном случае за границу был отправлен 161 миллион долларов) узнали бы в Канаде, то ему грозил бы солидный срок в тюрьме за неуплату налогов. Но осудили горе-инвестора уже здесь – десять дней назад постановлением специализированного межрайонного суда Адонис Дербас был признан виновным в нарушении правил пребывания в Республике Казахстан и подвергнут административному аресту на 15 суток с последующим выдворением за пределы страны.

Само заседание суда началось на 35 минут позже намеченного времени. Сначала в кабинет судьи Зиманова был допущен только адвокат канадца Серик Сарсенов, и еще минут через десять – консул Канады Рейган Собкоу с переводчиком. А вот с допуском журналистов на заседание возникла проблема.

Пресс-секретарь горсуда
А. Байекова наотрез отказалась пропускать пишущую и снимающую братию, мотивируя тем, что процесс уже начался, и мы с коллегами опоздали. В итоге телевизионщики остались в вестибюле, а нашему фотокорреспонденту в выполнении своей работы отказал сам судья. Марлен Зиманов чересчур вежливо и корректно объяснил, что заседание приходится проводить в кабинете, других помещений нет, а в соответствии с законодательством рассмотрение подобных жалоб необходимо провести в течение суток со времени поступления.

Его честь и в дальнейшем демонстрировал свою эрудированность, чувство юмора и знание английского языка. В кабинете судьи сложилась бы дружественная обстановка, если бы не серьезность происходящего.

Адвокат ходатайствовал о присутствии на процессе самого г-на Дербаса, но суд посчитал это необязательным. Была также представлена копия официальной ноты посольства Канады МИД РК, в которой выражалась просьба досрочно освободить канадского гражданина в связи с обострением болезни (сахарный диабет) и тем, что он не представляет опасности для казахстанского общества. Дипломаты уверяли, что отправят
А. Дербаса в Канаду первым возможным рейсом сразу после освобождения.

Сторона обвинения, представленная прокурором и представителем миграционной полиции, настаивала на законности в действиях административного суда. Нарушил, мол, правила пребывания в республике, жил здесь по неправильной визе, возглавлял ТОО “Гама К”, а разрешение властей на работу не имел. Были приведены факты(?) “нехорошести” г-на Дербаса.

Канадец, мол, имеет еще два гражданства – греческое и палестинское, не платит налоги (как он будет их платить, если не работает?) и чуть ли не рэкетом занимается.

Адвокат С. Сарсенов в свою очередь доказывал обратное, стараясь убедить суд в том, что виза у подзащитного правильная, а нижестоящая судебная инстанция грубо нарушила права г-на Дербаса.

Судя по жалобе, иностранцу не был предоставлен квалифицированный переводчик, и он просто недопонимал происходящего. Кроме этого, было искажено высказывание канадца относительно ТОО “Гама К”: он заявил, что является учредителем этой фирмы, а в протоколе указано, что он якобы является ее директором. Да и никто толком не доказал, что Адонис Дербас состоял с кем-либо в трудовых отношениях с момента выдачи визы до даты заключения под стражу.

В итоге судья Зиманов принял решение оставить постановление специализированного межрайонного суда в силе, фактически проигнорировав ноту иностранного посольства.

Наверное, не стоит слишком много говорить о противоречиях и несоблюдениях законности в казахстанских судах – мы к такому положению вещей, к сожалению, начинаем привыкать. А вот представителям дальнего зарубежья это будет в новинку.

Для выяснения официального мнения дипломатов из “кленовой” страны мы связались с посольством этой страны. Посол Канады г-жа Анна Биолик находилась в это время в Астане, и прокомментировать сложившуюся ситуацию взялась консул Рейган Собкоу, присутствовавшая на судебном заседании:

- Одной из функций канадского посольства является обеспечение всех канадских граждан консульской помощью за рубежом. Поэтому мы отслеживаем случай с Адонисом Дербасом. Посольство уже предприняло некоторые шаги и будет продолжать оказывать необходимую помощь этому канадскому гражданину. Учитывая тот факт, что данный случай еще находится в процессе, посольство не может давать никаких дальнейших комментариев, пока не завершатся все процедуры, касающиеся этого гражданина.

- Госпожа Собкоу, на суде говорилось о том, что г-н Дербас имеет тройное гражданство. Совместимо ли это с канадским законодательством?

- У нас разрешено двойное гражданство. В посольстве видели только один его паспорт – канадский. Мы не можем комментировать, имеются ли у него какие-то другие паспорта.

Резюмируя произошедшее событие, можно вспомнить слова сопредседателя ДПК “Настоящий АК ЖОЛ” Булата Абилова по поводу решения суда над его соратником и единомышленником Алтынбеком Сарсенбаевым. Тогда, помнится, Булат Мукишевич предупредил, что режим может стереть в порошок любого, заикнувшегося о существовании семейного медиахолдинга.

При чем здесь это? Да так, вдруг вспомнилось, когда на судебном заседании всплыл факт, что Адонис Дербас, кроме всего прочего, вдруг оказался акционером известного банка с многозначительной приставкой “Нур”…

---

Верноподданные его превосходительства

Показухе и помпезности поездок Н. Назарбаева по стране уже нет мыслимых пределов

“ В ЕСЕЛИТСЯ И ЛИКУЕТ ВЕСЬ НАРОД…”

Тротуары в Усть-Каменогорске народ заставляли мыть шампунем

Утро… Жара… Еще вчерашние школьники, сегодня выпускники, заторможенные после бессонной выпускной ночи, собираются под елками на главной площади города. Тут же жмется в тень небольшая кучка родителей и преподавателей.

С другой стороны площади, не защищенной от солнца деревьями, расположилась группа наездников в национальных костюмах верхом на лошадях. Их человек тридцать. Все изнывают от жары: и люди, и животные. Двигаться некуда.

По краям рассыпались люди в форме – по 5-7 человек под каждым кустом через три метра друг от друга. Все чего-то ждут.

олдень… В тени столбик термометра ползет за 30… К площади подъезжают два автобуса с военнослужащими-“срочниками”. Их выстраивают в центре площади на самом солнцепеке.

Появляется еще пара машин, крытых брезентом. Начинается возведение трибуны. Выходит человек с “матюгальником”, за ним семенит худенькая девушка с зонтиком и бутылкой воды. Человек медленно проходит вдоль присутствующих, изучая обстановку маленькими сальными глазками, и садится на приготовленный для него раскладной стул.

Кому-то из выпускников становится плохо от жары. Приезжает “скорая”, которая так потом и остается дежурить на краю площади.

Часа в три начинается действо. Всех сгоняют в центр площади, начинают делить на группы, перемешивая при этом военных и детей. Через час построение закончено. Человек с громкоговорителем забирается на только что выстроенную трибуну. Девушка стоит за его спиной с зонтом.

Дети вяло поднимают флажки, делают перестроения, маршируют, выкрикивают лозунги. Всем хочется пить. Но организаторы “массовых ликований” не позаботились об этом.

Милиция и родители с тоской взирают на мучения детей. Всем хочется, чтобы все скорее закончилось.

“Раз, два, три… веселее! – кричит бодрым голосом человек с громкоговорителем. Толпа вяло подчиняется. Сложно сказать, какие чувства испытывают все при этом. – Ручки наверх! Давайте, давайте!”

Шесть часов вечера… Площадь. Ряды присутствующих заметно редеют. Пожалуй, единственный человек еще сохраняет хоть какую-то бодрость духа – это тот, что сидит под зонтиком.

“Первая группа пошла!.. Веселее!.. Все! Ушли быстро! Вторая группа пошла! Чего стоим? Я сказал – пошли быстро!.. Куда пошел! Ну-ка, иди сюда!” – хрипит громкоговоритель.

Начинают выступать конники. Они проходят стройными рядами мимо трибун. Уже совершенно обалдевшие от многих часов, проведенных на солнце.

На трибуну забираются бывшие школьники. Каким только возможно бойким голосом читают приветствие президенту, стихи и хвалебные речи, посвященные первым лицам государства. “Спасибо за наше счастливое детство…” – звучит как-то неубедительно.

Звучит музыка. Из-под елок выходят бывшие школьники в вечерних нарядах. Девочки и мальчики становятся парами, начинается вальс.

Все действо заканчивается бурными аплодисментами и криками “Ура!”, адресованными первому лицу… Семь часов вечера.

Второй день подготовки. Девять утра… День обещает быть еще жарче. Народу заметно поубавилось после вчерашнего. Остались, видать, только самые стойкие, кто не заработал солнечный удар вчера – пришел за ним сегодня. По-прежнему нет воды. “Скорой” сегодня тоже нет.

Строители по краю площади ставят юрты.

Появляется человек с громкоговорителем. Снова построение. Приходится “растягивать” поредевшие ряды до нужных размеров. Человек злится и хрипит. “Четвертая группа, пятая… почему вас так мало? Растянитесь… больше… больше… вот так! Где шестая группа?!”

К обеду приехал еще один автобус с военными. Удается как-то немного организовать оставшихся и построить для “приветствия президента”. Дальше все по сценарию: флажки, руки, крики “Ура!”… Все смешивается с музыкой и выкриками громкоговорителя. В этой какофонии сложно понять, кто что должен делать и куда шагать.

Разомлевших от жары оттаскивают в тенек подоспевшие вовремя родители и преподаватели. Все это больше похоже на какое-то массовое безумие. Зачем вместо того, чтобы отдыхать где-то за городом возле воды, люди маршируют и изображают “щенячью радость” от приезда высокопоставленного (ими же) лица? Эти люди – наши дети, между прочим, наше будущее.

Я не знаю, какая память останется у выпускников этого года о своем выпускном вечере. Чего в этой памяти будет больше: хорошего или плохого?

Вечер… сегодня лето ставит первые в этом году рекорды – на солнце +48, в тени +36… Вымученные вконец военнослужащие, школьники и их родители расползаются (в буквальном смысле слова) кто куда. Чтобы завтра приветствовать горячо любимого президента, который приехал в городок, но пока не торопится встречаться с народом.

Но как бы там ни было, подобная “праздничная” программа готовится в каждой точке нашего города. Все ждут, что на них падет манна небесная. Сколько это унесет финансовых средств, даже страшно подумать, да и вряд ли кто-то подсчитывал.

Вот только некоторые изменения “к лучшему”, проведенные в кратчайшие сроки в нашем городе.

Ремонт дорог строго по пути следования кортежа правительственных машин (причем соседняя встречная полоса осталась нетронутой).

Все фасады домов по тем же дорогам были срочно отремонтированы и покрашены. В последние дни эти дома были просто облеплены “люльками” с бесчисленными работниками, которых понагнали невесть откуда. Но, видать, боковое зрение у нашего президента начисто отсутствует, коли участки домов, повернутые торцами или не видные из-за деревьев, так и остались нетронутыми. Получилось весьма модерново – нижние этажи остались, “как дураки”, без ремонта, а верхние сверкают новым одеянием.

По всему городу заменили все рекламные баннеры на приветственные с изображением Н. Н., кроме того, установили целую уйму новых с той же целью. Теперь эти баннеры стоят через каждые два метра по всему пути следования. А между ними флажки и флаги Казахстана. Не заметить такое внимание к VIP-персоне просто невозможно.

Все витрины и тротуары около магазинов вдоль пути следования отмывали одежными щетками с порошком и шампунем. На это “мероприятие” также нагнали кучу народа, которые усердно отмывали тротуарную плитку щетками, стоя буквально на четвереньках. Смешно и ужасно в одно и то же время.

В районе аэропорта возвели новый герб нашего города – старый просто разрушился от времени. Причем с учетом “сжатых сроков” вся конструкция высотой примерно около 8 метров делалась из фанеры и пластика, обклеивалась пленкой, чтобы имитировать бронзу и металл.

В общем же вид этих перемен “к лучшему” кроме досады не вызывает никаких чувств.

Во всем городе дороги давно превратились в сплошную полосу препятствий для подрастающих шумахеров. Стены домов стали неопределенного серо-буро-еще какого-то цвета, не исключая центра города с памятниками архитектуры. Грязь на улицах, неделями не вывозимый мусор, скопившийся во дворах около контейнеров. Загаженные мелкие речушки в центре города, издающие невозможные запахи. Вот реальная картина нашей жизни, мало чем отличающаяся от других городов Казахстана.

Но этого наш “величественный реформатор” не увидит. Или не захочет увидеть, увы…

Екатерина ИВАНОВА, Усть-Каменогорск

---

В списках не значились!

Как Аслан Еспулаевич приватизировал визит Нурсултана Абишевича

Очевидно, по указанию акима области Аслана Мусина подчиненные ему люди – руководитель его аппарата С. ЕНСЕГЕНОВ, начальник департамента внутренней политики К. КОСУБАЕВ и председатель КГП “Атырау-Акпарат” Е. ДОШАЕВ – вычеркнули из списка местных журналистов, освещающих визит Н.Назарбаева в Атырау, наших корреспондентов З. БАЙНЕКЕЕВУ, Д. ТАСЫМОВА и фотокорреспондента В. ИСТОМИНА. Хотя в автобус для прессы спокойно попали все наши коллеги, даже из малоизвестных изданий.

тчаянная попытка Зульфии Байнекеевой встать перед автобусом, а затем пытаться решить проблему по телефону, конечно же, была вызвана чувством явной несправедливости. Но службе охраны президента дали список, и она обязана его строго придерживаться. А виновные и не признающиеся в этом по телефону чиновники, конечно, и не пытались помочь.

Таким образом, аким и его команда лишили десятки тысяч читателей “Ак Жайыка” возможности узнать подробности важного события. Хотя, если вдуматься, освещение визита президента страны – это освещение не частного тоя-вечеринки акима А. Мусина, на который он вправе приглашать (или не приглашать) только тех журналистов, кто ему нравится. И понятно, что не аким области распорядился, а сам президент Назарбаев решил посетить нашу область (заметьте, не коттедж Мусина). Но почему-то именно аким и его команда решили за президента, что его визит должен быть огражден от внимания значительной, преимущественно просвещенной части местного общества в лице читателей “Ак Жайыка” (редактор которого, кстати, по указу самого Назарбаева, является членом Общественного совета по СМИ при Президенте РК).

Наверное, А. Мусин и его чиновники над такими “сложными” вещами и не задумывались, они просто хотели, чтобы визит президента был освещен в прессе так, как удобно ему, акиму области. “Ак Жайыку” ведь не прикажешь писать “как надо”, поэтому легче было вычеркнуть его из списка.

Вычеркнули. Получилось неловко перед местными и приезжими журналистами. А главное – получилось глупо и во вред президенту. Ведь так вычеркнули из списка не просто какое-то издание, вычеркнули тысячи и тысячи его читателей – граждан, избирателей, в конце концов. Которых – вот так запросто – взяли и лишили законного права на информацию, тем более об их президенте.

Независимая газета

“Ак Жайык”,
Атырау

---

“ У берите людей от дороги!”

Президент проехал мимо темиртаусцев

Приезд Н. Назарбаева в Темиртау парализовал весь город. 16 июня ни в одном госучреждении, да и в большинстве частных фирм, нельзя было застать сотрудников. Они, невзирая на жару, выстроились вдоль обочин дорог, чтобы помахать правительственному кортежу цветными косынками и флажками.

это не было личным желанием темиртаусцев. Толпы людей на обочинах дороги, по которой должен был проехать президентский кортеж, – это часть шоу, спланированного и разыгранного перед Нурсултаном Назарбаевым местными чиновниками.

Людей на обочины дорог согнали насильно. При этом методы убеждения были взяты из советской практики: личное желание не учитывается, поступил приказ сверху (то бишь из акимата) – значит, иди. А то, что жара, – нестрашно, ведь народу раздали цветные платки, ими люди и прикрывались от солнца, если поблизости не было деревьев.

Вот так и простоял народ в ожидании кортежа 2-3 часа. С кого-то из госслужащих была взята подписка, что он обязуется прийти на народное стояние в честь приезда Назарбаева, кому-то просто пригрозили или приказали, студентам же было сказано, что неявка обернется проблемами при выставлении оценок за летнюю сессию.

Больше всех досталось педагогам: их перекидывали с участ­ка на участок, так что они провели на обочинах почти весь день, заработав за это по два отгула.

Непонятно, зачем было сгонять народ к дорогам заранее, когда время его прибытия в Темиртау было известно еще за два дня! Согласно протоколу рабочей поездки по Карагандинской области, Нурсултан Назарбаев должен был приехать в Темиртау 16 июня в период с 15.50 до 16.30. Но народ выставили на обочинах за два часа до этого, а президент задержался в Шахтинске и приехал к нам только в 17.25.

Ошалевший от жары народ залег под кустами, уселся под столбами и дорожными знаками. Ждет. Прямо напротив окон редакции, которые выходят на карагандинское шоссе, один мужчина упал в обморок, ему вызвали “скорую”. Людям никто не говорит, сколько еще ждать, хотя обо всех передвижениях президента сообщается по рации сотрудникам КНБ, обеспечивающим порядок и без­опасность, а те передают информацию руководству города, которое расхаживает неподалеку от встречающих.

Народ сидит, и каждый сигнал машины или звук проезжающего транспорта срывает его с места – люди начинают “приветственно” кричать и вяло махать платками. Таких “срывов” мы насчитали шесть.

Все стало более-менее ясно только к 17.10, когда мимо встречающих, которых опять выстроили вдоль дороги и ими же перекрыли проезд на проспект Республики в сторону города, промчался полицейский “уа­зик”. Народ машет и ему.

В 17.15 на шоссе появляется полицейская иномарка, а из рупора летит: “Уберите людей от дороги!” Прожаренный солнцем народ делает полшага в траву. Еще 10 минут томительного ожидания, и наконец-то наступает долгожданный момент. Появляется кортеж. Народ тут же забывает об усталости и бодро машет флажками и косынками, выкрикивая нечто нечленораздельное, но приветственное и радостное.

Только кортеж с закрытыми затемненными стеклами проезжает мимо людей, устремляясь на завод, народ тут же бросается врассыпную.

На стройплощадке металлургического комбината, где будет построено сортопрокатное производство, Н. Назарбаев пробыл чуть больше часа. Народу, собравшемуся перед ДНТИ, дали передохнуть всего 20 минут, а потом снова выгнали под солнечные лучи.

Замакима города Т. Куринная в 17.55 начинает проводить репетицию, она пытается выровнять носки стоящих темиртаусцев “по линеечке”, прочерчивая на брусчатке носком босоножки невидимую линию, но строй больше минуты удержать невозможно – жара! Поднять дух встречающих пытаются песнями. Г-жа Куринная выступает в роли дирижера хорового пения, и народ сначала бодро, а потом вяло тянет гимн Казахстана.

На помощь ей приходят педагоги и студенты в футболках с символикой партии “Отан”. Под их руководством разучивают несложную “речевку”: “Нурсултан – Казахстан”. Эти слова звучат как заклинание – поскорее бы приехал! Репетиция постепенно сходит на “нет”. Ее возобновят в 18.25. Нестройный хор голосов опять затянет все то же – кто гимн, кто одну-единственную президентскую речевку.

В 18.40 прибывает кортеж. Президент выходит из машины, широко улыбается, он весел и доволен встречей с земляками, и они тут же забывают об усталости и начинают – кто в лес, кто по дрова – петь гимн и кричать речевки. Президент сходит с ковровой дорожки и идет к народу, который стоит по его правую руку.

Люди, стоящие с другой стороны ковровой дорожки, то ли уже от изнеможения, то ли от обиды, что им не досталось внимание высокопоставленной особы, срываются на улюлюканье, напоминающее то, каким обычно встречают звезд шоу-бизнеса. Нурсултан Назарбаев с удивлением поворачивает голову и, улыбаясь, машет им.

После недолгого пребывания в ДНТИ президент направляется в ресторан “Стил”, где его ждут ветераны-металлурги, его бывшие коллеги.

Между тем на проспектах Республики и Металлургов продолжается построение темиртаусцев. Предполагается, что кортеж Нурсултана Назарбаева, направляясь в Караганду, проедет по этим улицам.

На обочины дорог выходят свежие силы – работники гос­учреждений, студенты, школьники, врачи. Но Н. Назарбаев уезжает из Темиртау в Караганду в 20.10, а народ для чего-то держат на обочинах до 20.30.

Руководители организаций, которые вывели своих сотрудников и учеников на бордюры, стараются выстроить их так, чтобы не было промежутков. Измученные студенты развлекаются тем, что машут флажками и шарами всем проезжающим по проспекту Республики автобусам, люди в транспорте машут им в ответ.

Но увидеть президента или хотя бы его машину стоявшим на проспектах Республики и Металлургов было не суждено. Президента ждали дети на театрализованном празднике “Казахстан – мой дом, моя судьба” на стадионе “Шахтер”. Этот праздник должен был начаться в 20.00, а детей согнали на стадион еще в десятом часу утра.

Анна БОНДАРЬ,
Темиртау