Нет Востока, и Запада нет. Есть одно большое слово - ЗЕМЛЯ
День 28 февраля 1989 года не просто
вошел, он ворвался в историю страны, всколыхнув Казахстан, придавленный
декабрьскими событиями 1986 года. На митинге у здания Союза писателей
Казахстана поэт Олжас СУЛЕЙМЕНОВ объявил о рождении антиядерного движения
"Невада-Семей".
Несколькими днями позже он выступил по республиканскому радио со своим
обращением к казахстанцам, которое начиналось весьма символически:
"Братья и сестры!". И сразу в памяти всплывали ленты военной
хроники - 1941-й, начало войны и знаменитая сталинская речь, поднявшая
страну на борьбу с врагом.
Олжас Сулейменов тоже поднял свой народ и тоже на борьбу, но уже за
свои человеческие права. "Мы не имеем права безропотно ждать
конца света! Мы привыкли бороться за мир во всем мире. Теперь поняли,
что бороться за мир надо каждому на своей земле. Поэтому мы создали
общественное движение "Невада".
Как сказал один из активных участников этого движения Канат КАБДРАХМАНОВ:
"Первые месяцы работы движения вспоминаются мне как революционные
волнения. В штабе движения не смолкал телефон, в углу беспрестанно
стучала пишущая машинка - на ней печатались воззвания, за столом бесконечно
шли переговоры и дискуссии. Сотни людей приносили листы с подписями
граждан, которые выражали поддержку нашему движению. В учебных заведениях
Алматы проходили многолюдные антиядерные митинги. Такие же собрания
устраивались и на предприятиях города, причем они сопровождались сбором
средств для движения. Журналисты перечисляли в фонд движения свои
гонорары.
Это был невиданный дотоле всплеск народного энтузиазма, романтическое
время, время надежды и веры в свои силы".
Создатель и духовный вдохновитель антиядерного движения
"Невада-Семей", крупный общественный деятель, поэт и писатель
Олжас Сулейменов уже много лет живет за границей - был послом Казахстана
в Италии, затем в Греции и Мальте, а с октября 2001 года он - постоянный
представитель Казахстана при ЮНЕСКО. В канун 15-летней годовщины своего
детища на несколько дней Олжас Омарович приезжал в Алматы. Во время
одной из встреч с ветеранами движения он дал эксклюзивное интервью
нашей газете.
- Олжас Омарович, помню, когда я впервые услышала по радио ваше
обращение к народу Казахстана в 1989 году, первое впечатление было
таким - вы потеряли чувство реальности, ведь надо было быть просто
сумасшедшим, чтобы бросить вызов военной машине государства. Вы сами
тогда верили в то, что сможете закрыть полигон?
- Нельзя это назвать верой, но была убежденность в том, что это надо
сделать. Вспомните, это был уже горбачевский период, когда у всех
на слуху были такие слова, как "новое мышление", "демократия",
"перестройка". С высоких трибун говорили о том, что необходимо
прекратить военное противостояние держав, в то же время мы продолжали
наращивать свою ядерную мощь, и американцы делали то же самое. Поэтому
мы и сказали: "Давайте будем последовательны". Если раньше
борцы за мир в нашей стране требовали закрыть полигон в Неваде, остановить
ядерные испытания в Америке, то теперь мы предложили начать с себя.
- А какова была первая реакция властей?
- Растерянность, и какая-то скрытая, потаенная улыбка Горбачева,
потому что он получил поддержку в борьбе с всесильным военно-промышленным
комплексом. Не случайно сразу после этого было проведено несколько
акций, которые меня убедили, что мы сделали верный шаг.
- Вас поддержал и наш президент Назарбаев, более того, вы дали
ему козырную карту, потому что как только Казахстан получил независимость,
первым его указом стал указ о закрытии атомного полигона.
- Да, это так. Только здесь, на Семипалатинском полигоне, мы остановили
в 1989 году 11 взрывов. А сколько потом было остановлено американских,
китайских, французских, английских и прочих взрывов! Казахстанцы заставили
замолчать все пять полигонов планеты . А ведь каждое испытание ядерной
бомбы стоит 25-30 млн. долларов. Подумайте, сколько денег мы сэкономили!
Но главное - мы сохранили жизнь и здоровье миллионам людей. Уже только
это говорит о великом значении нашего движения.
Мы стали лидерами антиядерного движения в мире. Я помню лозунги, которые
видел в Америке - "Надо брать пример с Казахстана!". Когда
раньше подобное звучало в Америке или во Франции?! А мы добились этого.
Это повышало нашу самооценку, наше самосознание, способствовало становлению
духа независимости, что потом было подтверждено и на государственном
уровне. И что не менее важно - наше движение, кроме всего прочего,
работало на сохранение стабильности в государстве, особенно в первые
месяцы и годы независимости, когда многие бывшие союзные республики
буквально крушили себя. Грузия, например, до сих пор не может выбраться
из той трясины, в которую когда-то ее вовлекли политики-дилетанты.
А Казахстан подобного избежал, я считаю, во многом благодаря нашему
движению. Оно стало матрицей, основой будущего общественного политического
сознания нашего общества, откуда вышли все партии и многие общественные
движения.
Мы не только объединили людей, но самое главное - мы смогли добиться
своей цели. Ведь под нашими воззваниями было собрано два миллиона
подписей! Сегодня мы с полным правом можем говорить о том, что нас
поддержал весь сознательный народ Казахстана, и это он закрыл полигон,
повлияв таким образом на мировую политику. Наша земля все 40 лет испытаний
кричала "караул!", а услышали это мы и пришли на зов, пришли
в поселок Караул, что находится на границе ядерного полигона. Вот
такая символика. После нас уже появились антиядерные движения "Чернобыль",
"Невада-Новая Земля", созданные по нашему типу.
- Олжас Омарович, вы не только яркая, вы бунтарская личность, способная
повести за собой массы, что дано далеко не каждому. Мне кажется, поэтому
вы представляете некую потенциальную опасность для руководства нашей
страны, но не в плане подрыва государственности - вы по натуре созидатель
- а как реальный политический конкурент. Не этим ли объясняется ваше
длительное пребывание за рубежами нашего Отечества?
- А я ни от кого не скрываюсь. За границей я активно работаю, представляю
там Казахстан. Вот в октябре Генеральная конференция ЮНЕСКО проголосовала
за предложение, выдвинутое Казахстаном, - провозгласить 2006 год Годом
планетарного сознания. Мы будем выступать против националистических,
национальных, этнических способов мышления, которые разбивают человечество.
Ведь на земле существует пять тысяч этносов, и у каждого своя форма
сознания, которая изолирует их друг от друга. А это как раз та почва,
на которой произрастают интеллектуальные плоды, вызывающие мировые
столкновения. Поэтому нужна новая форма сознания, интегрирующая всех
сынов Адама и Евы в один народ, который называется "человечество".
И такой народ должен образоваться в ХХI веке, иначе этот век станет
последним в человеческой эволюции.
"Невада-Семей" стала одним из модельных моментов, который
преследует общечеловеческую цель. Ведь мы выступали ни за национальные
ценности, ни за этнические, мы выступали за общечеловеческие ценности
- сохранение жизни на Земле. И эта цель у нас остается. В этом году
19 октября мы планируем провести конгресс под названием "Последний
взрыв": как раз в этот день в 1989 году на Семипалатинском полигоне
были произведены последние испытания.
- На Западе есть экологическое движение "зеленых", но
оно имеет скорее локальный характер, а у нас все приобретает вселенские
масштабы и обязательно политическую окраску. Как вы считаете, почему?
- "Зеленые" тоже образовывали во многих странах политические
партии, и это естественно, ведь добиться любой экологической цели
можно только с помощью политических рычагов - влиять на правительство,
влиять на принятие определенных законов, которым подчинялось бы общество.
И то, что мы в свое время настояли на принятии закона о помощи пострадавшим
от ядерных испытаний, - тоже было политической акцией. И то, что в
парламент Казахстана, начиная с 90-го года, входили те, кто отражал
в своих программах идеи "Невады-Семея", - это тоже политика.
И то, что наши идеи продолжают жить в программах других партий, -
политика.
Как известно, на базе движения "Невада-Семей" была создана
партия Народный конгресс Казахстана, через нее мы интегрировали довольно
много идей и не только чисто политических, но и социальных, которые,
сочетаясь с критикой действий тогдашнего правительства, способствовали
корректировке направлений и масштабов реформ. И ряд наших идей воплотился
в жизнь именно благодаря совместным действиям - наших и правительства.
Мы помогали выправлять курс.
В этом я вижу функцию оппозиции: она должна не свергать, а совершенствовать
политику правительства, направление реформ. Почему-то оппозиционер
у нас воспринимается только в одной плоскости - как враг. Черное -
белое. Если белое - это власть, если черное - оппозиция. Это глубокое
заблуждение. Например, в Европе, где я живу и работаю уже много лет,
оппозиция - необходимейший элемент общественной жизни. Это выражение
парности, основного условия развития, как мужчина и женщина. Как не
бывает однополого общества, так и в общественной жизни не должно быть
какого-то одного мнения. Всегда происходит столкновение мнений, борьба,
спор - в итоге рождается та самая истина, которая необходима.
- Вы не только политик, вы еще и писатель, и великолепный поэт.
А в свое время Евтушенко сказал, что поэт в России больше, чем поэт,
подразумевая его огромное влияние на умы и сердца людей.
- Писатель работает для общества, его слово направлено на совершенствование
человека. Мы создаем свой мир внутри себя, а потом тиражируем эту
модель мира, пытаясь внедрить ее в сознание своих читателей. Что же
касается поэзии, так это вообще дело общественное, как и поэт - общественный
деятель. У настоящего поэта даже в лирических стихах, казалась бы,
в личных мотивах, как в капле воды, отражаются настроения целой массы
людей, обобщенный людской опыт. То, насколько поэт способен выразить
именно это общее, и определяет его масштаб, как творческий, так и
личный. А если поэт выражает только свои, личные переживания, это
не поэзия. Это хобби. В этом плане Евтушенко точно заметил.
- Но раньше вы были более плакатны, сейчас ваш формат изменился.
- Наверное, это действительно так. Если раньше я пытался увидеть казахстанскую
ситуацию в контексте региональном, то сейчас понимаю, что нашу республику
нельзя рассматривать изолированной от всего мира. Все, что происходит
в мире, отражается у нас. И я бы хотел, чтобы отражалось и все благое,
происходящее в мире. И чтобы из Казахстана исходили идеи, которые
были бы подхвачены всем мировым сообществом.
Ведь мир опять на пороге столкновения цивилизаций - Восток-Запад,
но уже в новом формате. Если раньше борьба шла между капитализмом
и социализмом, то сейчас это ислам и христианство. А мы хотим это
грядущее столкновение превратить в диалог, но диалог возможен лишь
между теми, кто говорит на одном языке. Надо выработать один язык
понятий, то самое планетарное сознание, которое объединяло бы сознания
наших вождей, а через это способствовало бы объединению тысячей этносов
в один народ, который и называется человечеством - гомо сапиенс, человек
разумный. Это нация будущего, которую я приемлю.
- Это действительно благородные цели, но весьма отдаленные. А как
вы, теперь уже со стороны, оцениваете нынешнюю ситуацию в Казахстане?
- Она мне не кажется трагической, потому что я сравниваю ее с положением
в других республиках - в Закавказье, Центральной Азии, Украине. И
в Европе знают, что в СНГ выделяются только два государства, которым
распад СССР пошел на пользу, - это Россия и Казахстан. Дело в том,
что большинство людей, оказавшихся на сломе истории в процессе перемен,
судят не по результатам, а по тем самым процессам, что происходят
внутри государства, которое, как маховик, кого-то порой и задевает
колесом. Я же сужу о происходящем несколько со стороны, поэтому мне
больше видны в основном не ранящие обстоятельства, а наоборот - те,
которые уже объективно свидетельствуют, что Казахстан, благодаря своим
великим ресурсам, все-таки продвигается в сторону стандартов экономического
развития, понятных западному восприятию.
В то же время я знаю и больные моменты во внутренней жизни Казахстана.
Я знаю, что очень тяжело на селе, я знаю, что кто-то сидит в тюрьме,
знаю, что отрубили голову собаке и повесили ее на дверь редакции одной
из газет. Хотя, если честно, я не могу в это поверить, потому что
надо быть полным дураком, чтобы это сделать от имени государства.
Это скорее похоже на заранее спланированный спектакль. Кстати, об
этом мне говорили и некоторые западные журналисты.
Самое главное сейчас - не раскачать лодку. Об этом я говорил на первом
съезде народных депутатов в 1989 году, об этом говорю и сейчас, 15
лет спустя. Даже если мы плывем и не в том направлении, как кому-то
кажется, не надо раскачивать лодку, чтобы она не опрокинулась, тогда
мы доплывем.
Когда в 1994-1995 годах в стране стала обостряться ситуация, когда
мы готовы были столкнуться, я уже знал по своему кавказскому опыту,
к чему может привести дестабилизация в Казахстане, поэтому сказал:
"Все! Баста! Народный конгресс не будет обострять ситуацию. Для
нас самое главное - сохранить Казахстан, а если начнется борьба за
власть, это может привести к потере государственности".
И когда в Азербайджане Гейдар Алиев передал власть своему сыну,
я поддержал его, я приехал в Баку на 80-летие Гейдара Алиева, когда
он уже лежал совсем больной. И поддержал я его потому, что знаю, к
чему в Азербайджане могла бы привести стандартная, предписанная по
всем правилам западной демократии схема смены власти, так называемое
"открытое демократическое голосование". А что такое голосование
в тех условиях? Это обязательно кровопролитие. Это этнические столкновения,
когда каждый этнос выдвигает своего ставленника.
- Но многие критикуют Алиева за это.
- Я знаю. Но я побывал в Баку и на инаугурации Ильхама Алиева,
выступил там по национальному телевидению и сказал, обращаясь к своим
многочисленным читателям: "Как старого демократа меня эта схема
передачи власти по наследству должна возмущать, но я знаю вашу ситуацию,
и в такие моменты мы должны пренебрегать стандартами во имя того,
чтобы сохранить страну, сохранить народ и те завоевания, которые сделал
Гейдар Алиев за эти годы. Поэтому надо было пойти именно таким путем,
даже осуждаемым вокруг. Благодаря этому удалось сохранить мир".
- А как вы относитесь к тому, что дочь нашего президента Дарига
Назарбаева создала свою партию?
- Здесь иная ситуация, и в этом мне еще надо разобраться. Единственное,
что я могу сказать сейчас - в каких-то случаях мы должны быть выше
условностей, если этого требуют обстоятельства.
Вспомним историю. В России в 1917 году, может, важно было бы сохранить
если не монархию, то хотя бы буржуазную демократию… Но нет, нам давай
революцию, которая сметает все на своем пути! И дореволюционализировались
до того, что в итоге положили 60 миллионов жизней за все годы больших
и малых реформ и перестроек! Поэтому и к нашей локальной ситуации
мы должны подходить с опытом человечества - лишь бы не навредить,
как у врачей. Потому что эксперименты на теле народном очень чреваты
и очень опасны, а для меня самая главная ценность - чтобы здесь, на
моей родине, было спокойствие.
А так, со стороны глядя, в Казахстане многие европейские стандарты
сохранены в гораздо большей степени, чем в других республиках бывшего
Союза. Огромное количество печатных изданий, телеканалов, я даже подумал,
что цензуры не хватает, потому что порой такая нецензурщина идет с
экрана, что детей рядом посадить неудобно. Города растут, вот если
бы еще село поднять. Семипалатинск надо поднять, придать ему нормальный
вид, потому что, говорят, он утратил даже то, что имел в свое время.
А ведь этот город когда-то прославился на весь мир благодаря нашему
движению. К сожалению, уровень жизни людей не возрос адекватно его
популярности, хотя мы и добились принятия закона о помощи пострадавшим.
Они получают крохи, правда, в правительстве мне говорят, что каждый
год добавляют по мере роста финансовых возможностей. Надеемся, что
постепенно это выправится.
Когда-то ядерный щит ковался не для Казахстана, а для всего Союза,
а ответственность и обузу по реабилитации населения взял на себя один
Казахстан. Мы всегда говорили, что одна страна не поднимет эту махину,
хорошо, чтобы и Россия помогла, но она и сама сейчас еще не блещет
богатством. Поэтому надо приветствовать резолюцию Ассамблеи ООН, которая
призвала страны-доноры помочь нам, но пока, насколько я знаю, эта
программа не очень развивается. И осенью на нашем конгрессе мы должны
сказать об этом. Казахстану для реабилитации людей необходимо всего
43 миллиона долларов. И мы их не можем получить, в то время как движение
"Невада-Семей", как я уже сказал, сэкономило, может, триллионы
долларов, закрыв в мире пять полигонов! Пока одна Япония нам помогает,
потому что эта страна на себе испытала, что такое ядерное оружие.
- Но у нас есть Национальный фонд, где аккумулированы громадные
средства, почему бы не взять какую-то сумму оттуда и не помочь людям?
- Мы и об этом будем говорить на конгрессе. Рано списывать со счетов
движение "Невада-Семей". Сейчас перед нами стоит не менее
глобальная задача - здоровье людей и земли в тех регионах, где происходили
испытания. И мы вновь будем добиваться своей цели.
Время выбрало нас
Движение "Невада-Семей" привлекало к себе
людей самых разных профессий и национальностей. Марат Катаевич СЕМБИ,
например, по образованию историк, изучал памятники казахской культуры.
Но на какое-то время он решил оставить основную профессию и посвятить
себя борьбе за безъядерный мир.
- В том, что я оказался участником движения "Невада-Семей",
есть своя закономерность. Вы, наверное, слышали, что в 60-е годы Мурат
Ауэзов организовал в Москве, где он тогда учился, неформальное
молодежное казахское движение "Жас тулпар". А я в те годы
учился в Ленинграде, там мы открыли свое отделение. Собираясь, обсуждали
ситуацию в Казахстане. Тогда нас очень волновала судьба казахского
языка, потому что проходило массовое закрытие казахских школ. Их выпускникам
не выдавали сразу аттестаты зрелости, а заставляли два года отработать
чабанами. Мы называли это крепостным правом. Тогда, в годы "хрущевской
оттепели", Москва и Ленинград стали центрами диссидентства. И
это свободомыслие коснулось и нас.
К моменту создания антиядерного движения "Невада-Семей"
мы были уже зрелыми людьми, нам хотелось что-то сказать открыто, а
не только на кухне. Московское вольномыслие, видимо, тлело в душах,
и как только Олжас Сулейменов выступил со своим обращением,
все мы сразу на него откликнулись.
- 1989 год был временем демократических перемен, горбачевской перестройки.
- Да, но в отличие от России, где все бурлило (вспомните заседания
Верховного Совета), в Казахстане после декабрьских событий наоборот
- любое инакомыслие уничтожалось на корню, атмосфера была затхлой,
давящей, поэтому как только мы услышали о создании движения "Невада-Семей",
словно открылся шлюз, через который хлынули человеческие эмоции. Это
движение объединило многих - и правых, и левых, и центристов, и даже
карьеристов. Кто-то принимал его, кто-то нет, но равнодушных не было.
И это, пожалуй, самое главное.
Обратите внимание и на такой факт - ни в одном государстве Центральной
Азии подобной организации не было, да и просто не могло быть. В этом
плане Казахстан был лидером.
- Вы попали на демократическую волну. Не случайно движение сразу
получило поддержку и на государственном уровне, ведь не вмешайся в
это глава государства, никакая бы общественная организация военный
полигон не закрыла.
- Конечно. Это был период крупных государственных и социальных перемен,
и дальновидные политики воспользовались ситуацией. Кстати, руководство
во всех массовых движениях в СССР, которые родились на демократической
волне, вскоре перехватила партийная верхушка. При этом взгляды у некоторых
колебались вместе с курсом партии. Например, тогдашний первый секретарь
Семипалатинского обкома партии, ныне покойный, Куспаев то поддерживал
нас, то заявлял: "Взрывали и будем взрывать, и вас не спросим".
А Назарбаев умело воспользовался этим движением в своих реформаторских
целях.
Как бы то ни было, но движение стало всенародным. Было собрано два
миллиона подписей - это не шутка! Нас сразу поддержали шахтеры Караганды,
металлурги Жезказгана, жители Семипалатинской области, Восточного
Казахстана, Павлодара. Слали письма, посылки, деньги… Но, конечно,
центром движения был Олжас Сулейменов. Акция такого масштаба просто
не могла состояться без яркой харизматической личности. Он стал своего
рода мессией, который всколыхнул страну. На этой волне появились яркие,
красивые личности.
Мне хотелось бы вспомнить руководителя Карагандинского отделения "Невады-Семей"
Маргулана Хамиева. Он сумел, по сути, возглавить шахтерское
движение в крае. А тогда слово рабочего класса много значило. Когда
на Семипалатинском полигоне взорвали очередную бомбу, весь угольный
бассейн оказался на грани забастовки, и власти сразу на это отреагировали.
На востоке Казахстана активно работал Женис Садыков. В Жезказгане
Алихан Байменов создал движение "Улытау", ныне он
один из сопредседателей очень популярной в народе партии "Ак
жол". Молодые, образованные, энергичные люди, они знали, куда
шли и чего добивались. Их не кидало из стороны в сторону.
Взять хотя бы Маргулана Сейсенбаева. Он к нам пришел студентом
четвертого курса КазГУ. Помню, показывает мне визитку, отпечатанную
чуть ли не на папиросной бумаге (она до сих пор у меня сохранилась),
и говорит, что у него есть проект экономической подпитки движения.
Я сказал, что обязательно доложу об этом Олжасу Омаровичу. Но если
честно, его идеей я не зажегся - пришел невесть откуда мальчишка и
предлагает какие-то сумасшедшие идеи. А в то время у нас уже были
такие спонсоры, как Фонд защиты мира, Генрих Боровик нас поддерживал.
Но мы рассматривали все предложения, не отказывались от помощи и откликались
на все происходящие события.
Например, когда произошло пресловутое ГКЧП в 1991 году, члены нашего
движения собрались в Алма-Ате у фонтана, недалеко от Главпочтампта,
чтобы подписать Обращение к людям. Помню, там был призыв к Назарбаеву
принять всю власть на себя. И кроме нас это обращение подписали представители
таких организаций, как "Алаш", "Желтоксан", "Азат",
"Азамат", "Мемориал", общественный комитет "Алма-Ата-Хельсинки-Париж",
общественный комитет "Арал-Азия", социал-демократическая
партия, "Зеленое спасение" и другие. Это были самые разные
по своим взглядам партии и организации, но в тяжелое для страны время
они объединились. И в этом тоже была заслуга движения "Невада-Семей".
Я помню и митинги, которые мы проводили прямо у колючей проволоки,
когда полигон еще работал. Помню и то, как работники полигона хотели
продемонстрировать нам его безопасность. Там было зараженное озеро,
и один из военных полез в него купаться. При этом он кричал: зря,
мол, митингуете, страшного ничего нет. Потом, как мне говорили, он
стал болеть и умер.
Когда готовился очередной взрыв, руководитель Павлодарского отделения
нашего движения Амантай Калиев собрал жителей близлежащих поселков,
и они на тракторах, на конях подошли к границе полигона, заявив, что
если все-таки будет произведен взрыв, сметут ограждение и войдут на
территорию полигона. До этого, правда, не дошло.
Мы провели автопробег от Чимкента до полигона, Марш мира от Павлодара
до полигона совместно с американцами.
И вот я сейчас порой думаю - независимому Казахстану уже больше 10
лет, но никогда в истории страны не было события такого масштаба.
А ведь тогда никто не верил, что это удастся сделать, над нами открыто
смеялись, мол, вы и в Америке хотите свои порядки навести. А потом
и Америке пришлось с нами считаться. Это изменило мировую политику.
Поэтому движение "Невада-Семей" должно быть золотыми буквами
вписано в историю Казахстана. Это был прорыв из рабского сознания,
в которое многие годы нас загонял тоталитарный режим. Люди показали,
что они - сила, которая многое может.
Материалы подготовлены Еленой БРУСИЛОВСКОЙ
